В прошлом году социологическая лаборатория ГГТУ имени П.О. Сухого проводила масштабное исследование на тему электорального поведения жителей области. Итоги этой работы обсуждаем с руководителем проекта, доктором социологических наук, профессором Виктором КИРИЕНКО.
Настроение не имеет значения
— Давайте сразу уточним: исследование велось в 2016 году, на носу 2018-й, насколько такие данные будут актуальны сегодня? Наверняка суждения людей о таких базовых вещах, как уровень жизни, уверенность в завтрашнем дне, качество работы сфер ЖКХ, медицины, образования, меняются небыстро.
— Безусловно, эти данные по-прежнему актуальны. Вместе с тем какие-то подвижки в ту или иную сторону могут быть, так что мы уже приступили к новому анкетированию избирателей, чтобы ещё раз уточнить мнения и настроения граждан.
— Насколько можно доверять таким исследованиям?
— В нашем случае уровень доверительности — 95%. Это максимум, который в принципе может быть в прикладном социологическом исследовании. Мы обеспечиваем полную репрезентативность населения области старше 18 лет по полу, возрасту, социально-профессиональному статусу, месту жительства.
— В СМИ полно результатов разного рода соцопросов, при этом лично меня вообще никто никогда не опрашивал. Как и моих родственников или друзей. Согласитесь, странно.
— Действительно, в СМИ иногда приводятся данные социологических опросов без ссылок на источник: по какой методике и по чьему заказу проводилось исследование, где находится полный отчёт. На самом деле в Беларуси только четыре лаборатории, которые имеют право вести такую работу. В том числе и социологическая лаборатория ГГТУ имени П.О. Сухого. А то, что вы не попали в число респондентов, может быть обидно, но не удивительно. Население Гомельской области — примерно 1,5 миллиона человек. Для обеспечения репрезентативности исследования мы опрашиваем около 1400 из них, то есть почти каждого тысячного. Это проверенная во многих странах методика. А единственное исследование, в ходе которого опрашиваются абсолютно все жители, это перепись населения.
— Как быть с тем, что люди могут давать ответы под действием настроения или даже алкоголя?
— Для того, чтобы нивелировать так называемые настроенческие ответы, и делается широкая выборка. В такой массе они просто теряются. Кроме того, наши анкетёры хорошо подготовлены, они знают: если человек по каким-то причинам пребывает в агрессивном, крайне подавленном состоянии, тем более выпил, он будет просто исключён из числа опрашиваемых.
В погоне за «жареным»
— Поговорим о результатах исследования. С моей точки зрения, есть даже парадоксальные моменты. Например, респонденты уверены, что в Беларуси широко распространена коррупция, при этом с её проявлениями лично или по опыту родственников сталкивались единицы. Тогда откуда такое мнение?
— Как правило, эта информация появляется из «курилок» — обсуждений с друзьями и знакомыми. Здесь срабатывает закон коллективной психологии: грубо говоря, если «все» знают о чём-то, почему я должен сомневаться. При этом люди не обременяют себя вопросом «Откуда взялись эти «все»?» Также тема коррупции разогревается СМИ, и под видом горячей новости порой подаётся непроверенная информация. Она бесконтрольно входит в головы людей, закрепляется там как убеждение. А потом, когда не подтверждается, уже поздно. И ответственности у таких журналистов за липовые сенсации никакой нет.
— То есть, как обычно, журналисты виноваты…
— Слово «виноваты» не подходящее. СМИ призваны отражать реальную картину: коррупция в стране есть, значит нужно эту тему освещать. Однако отдельные СМИ, понимая, что тема рейтинговая и поднимает тиражи или просмотры, идут на то, что представляют публике непроверенные сведения. И в этом случае в погоне за «жареным» искажается реальность. Тысячи, а иногда и миллионы людей прочитали, что условного Иванова задержали, он коррупционер. Потом в ходе следствия обвинения с него сняли. Многие ли СМИ дадут информацию, что Иванов не виновен? Так и рисуется вместо объективной картинки — мрачная. Психологи знают, что негативная информация удерживается в сознании гораздо прочнее позитивной.
— С точки зрения социологии, возрастающее влияние Интернета именно как средства массовой информации — это скорее хорошо или плохо?
— Это новая объективная реальность: как есть, так есть. Однако и безосновательно преувеличивать значение Интернета как СМИ не стоит. Наше исследование указывает, что основная взрослая часть населения области черпает информацию из государственных телеканалов и газет. Интернет — на втором месте. Тем более очевидно, что государственным СМИ нужно наращивать своё присутствие и влияние в глобальной Сети. Однако меня как социолога больше беспокоит другое: Интернет разрушает социальные связи. Опасность в том, что молодёжь вместо общения с живыми людьми зачастую общается с «суррогатами»: с никами, под которыми скрываются неизвестно кто, но при этом навязывают разные мысли, в том числе и деструктивные. Кроме того, всё время жить в ирреальном мире невозможно. Рано или поздно подростки сталкиваются с действительностью — например, с людьми, которые имеют отличную или противоположную точку зрения. И тут уже не нахамишь оппоненту, спрятавшись за ник, не выключишь его, нажав на одну клавишу. Как выстраивать живое общение, почти не имея навыков? Ну а возвращаясь к вашему вопросу о полезности Интернета, в мире вообще мало однозначно хороших или плохих вещей. Огонь — это благо, но он может быть и разрушительным. Или нож. Так и Интернет.
Депутаты — не артисты
— Еще одна «странность», которую по итогам исследования заметила в настроениях людей: те, кто отмечал, что у них низкий уровень доходов (денег не хватает даже на оплату «коммуналки» и покупку продуктов), не хотели идти на выборы, а те, у кого высокий доход, наоборот. Чем это объяснить?
— Да, это интересное наблюдение. Объяснение простое: согласно исследованию, люди с низким уровнем дохода в целом не стремились менять ситуацию к лучшему. Мало кто выбирал такие варианты ответов, как «хотел бы переучиться и получить более высокооплачиваемую работу», или «готов подрабатывать», или «буду обрабатывать землю и получать дополнительные блага от натурального хозяйства». И здесь прямая связь с желанием-нежеланием голосовать на выборах. Если человек хочет открыть своё дело, он ищет кандидата, который поддержит малый бизнес. Если хочет подработать — кандидата, который обещает создавать дополнительные рабочие места. А если желания менять ситуацию к лучшему нет, то нет и интереса к выборам. Или голос достанется наиболее популистскому кандидату, который скажет: избиратель, не делай ничего, все блага к тебе придут сами, только выбери меня.
— Исследование проводилось в 2016 году накануне выборов в Палату представителей Национального собрания Беларуси. В феврале же предстоят выборы в местные Советы депутатов. В чём принципиальные отличия этих двух кампаний?
— На выборах в местные Советы большинство депутатов избираются в сельские Советы. То есть это кандидаты, которых люди знают лично, видят их чуть ли не каждый день. И если у депутатов парламента основная задача — законотворчество, решение глобальных проблем, то на местном уровне — решение насущных проблем каждого избирателя. Поэтому предстоящие выборы наиболее чётко отражают уровень удовлетворённости базовых потребностей жителей страны. Иными словами, люди будут по конкретным делам судить об эффективности работы местных депутатов и выскажутся об этом в бюллетенях, оказав кому-то доверие или нет.
— Но это мы говорим о сельсоветах. Думаю, что депутатов районных и областного Советов люди знают по фамилиям и тем более в лицо с трудом.
— Во многом вы правы. Поэтому действующим депутатам, если они снова намерены баллотироваться, а также кандидатам нужно максимально усилить свою активность, проводить больше встреч с избирателями. Правда, надо понимать, что такие встречи — не выступления эстрадных артистов, когда все аплодируют, а иногда и преподносят цветы. Звучат и острые вопросы — ведь на встречи приходят люди, у которых наболело. Перед ними нужно держать ответ. Предлагать реальные пути решения каждой конкретной проблемы. Показать свою работу. Я внимательно читаю публикации в СМИ, в том числе в вашей газете, и вижу, что некоторые депутаты находят возможность провести со своими избирателями, например, субботник, вместе поработать. Это правильно. И тоже способствует узнаваемости.
— Есть ли предпочтения у избирателей относительно профессии будущего депутата?
— Нет. У нас ещё не наступило время, как на Западе, когда политикой занимаются профессиональные политики. Больше половины респондентов отвечают, что им важны не профессия кандидата в депутаты, а его деловые качества. Если ты проявил себя в какой-то реальной ипостаси, директором завода или главврачом, деятелем культуры или учителем, бизнесменом или спортсменом, то люди окажут доверие. Сегодня уже стопроцентно не пройдёт кандидат, у которого в декларации о доходах написано, что он получил три доллара или вообще ничего не заработал. Люди хорошо понимают, о чём это говорит: либо это безработный, который ничего не добился, либо он скрывает доходы. Тогда у избирателей сразу вопрос: почему они платят налоги, а такой вот кандидат — нет, но при этом он пользуется всеми теми же общими благами: бесплатными медицинскими услугами, образованием, дорогами.
— Справедливо. А есть ли у избирателей предпочтения по возрасту кандидатов? И есть ли в обществе запрос на увеличение количества женщин в политике?
— По возрасту предпочтения традиционны — от 35 до 50 лет. И это разумно: у человека уже есть жизненный опыт, но при этом он ещё физически активен. Что касается пола, более 60% потенциальных избирателей ответили, что он не имеет принципиального значения. Люди не делают на этом акцент. Хотя с рациональной точки зрения, возможно, женщин в политике должно бы стать больше. Потому что те же депутаты — это представители своего народа, срез общества. Значит, в полной мере должны быть представлены не только мужчины, но и женщины. При этом не должно быть искусственной регуляции, каких-то квот. Жизнь мудрее любой политики. Она всё расставляет по своим местам.
Наталья СТАРЧЕНКО, «Гомельская правда» №147 от 19.12.2017 г.
