Директор Ветковского музея Галина Нечаева рассказала о том, что связывает древние белорусские рукописи, рукописные украшенные книги и «старопечатный стиль»

Что связывает древние белорусские рукописи, рукописные украшенные книги ветковских мастеров XVIII — начала XX в. и «старопечатный стиль» книжного декора? Ведь, на первый взгляд, этот стиль — просто «заимствование, копирование» печатных заглавных букв, инициалов отсталыми провинциалами, в том числе (и прежде всего так считали) и старообрядцами. На самом деле, история отнюдь не провинциальная и не ретроградная, и не отсталая, а восхитительная.

Давайте же рассмотрим несколько книжных памятников коллекции Ветковского музея старообрядчества и белорусских традиций им. Ф.Г. Шклярова в контексте европейской культуры и в связи с национальным культурным достоянием — 500-летием белорусской печатной книги.

Итак, к истории. В середине XV века майнцский горожанин Иоганн Генсфляйш цум Гутенберг изобрёл оригинальный способ изготовления металлических литер, с помощью которых стал набирать и печатать книги. Для человеческой цивилизации это событие имело грандиозные последствия. «История ума представляет две главные эпохи: изобретение букв и типографий; все другие были их следствием», — полагал русский историк Карамзин. «Изобретение книгопечатания — событие, открывшее вторую часть мировой истории и истории искусства, совершенно отличную от первой», — писал Гёте.

Изготовление печатных книг распространилось чрезвычайно быстро. К концу XV столетия на территории Европы возникло около 1100 типографий, которые выпустили в свет почти 40 тыс. изданий общим тиражом свыше 12 миллионов экземпляров. Этот период в истории книгопечатания — с 1440-х годов, когда Гутенбергом были получены пробные оттиски, до 1 января 1501 года — принято называть первопечатным или колыбельным, а издания этого времени именуют инкунабулами (колыбель, младенчество).

Новая, печатная эстетика книги настойчиво заявляла о своих правах, диктуя типографам собственные законы, не всегда совпадавшие с древними традициями изготовления манускриптов. Поэтому с конца 1470-х годов из типографского процесса постепенно стали исключаться ручные работы, а книжное убранство начало приобретать универсальный вид. Первым, кто сознательно начал применять орнаментальный чёрно-белый декор, отказавшись от дальнейшей его раскраски, был немец Эрхард Ратдольт, открывший свою типографию в Венеции. Изданная им в 1477 году «Римская история» античного историка Аппиана не только заложила основы венецианского стиля в убранстве инкунабул, но и на десятилетия вперед определила вид западноевропейской печатной книги.

Именно с изданий Ратдольта инициал приобрел характерную для последующих лет форму: белая антиквенная буква в середине чёрного квадрата. Чтобы отчасти разрядить черноту фона, гравёр заполнял его побегами вьюнка, изящно переплетёнными между собой, а заодно и оплетавшими письменный знак. Этот европейский принцип «чёрного искусства» применил в 1517 г. и наш знаменитый соотечественник Франциск Скорина, впервые в кириллической печати, вырабатывая не подражательный, но глубоко творческий стиль.

В 1480-1488 гг. немец нидерландского происхождения ван Мекенем создаёт серию высокохудожественных гравированных буквиц под названием «Большой прописной алфавит». Так, собственно, и зарождается «старопечатный стиль» орнамента. В основу композиции каждой из букв был положен растительный мотив, а именно декоративный акантовый вьюнок.

Для истории белорусской книжности эта европейская «эпоха младенчества» чрезвычайно важна. Книга уже не могла оставаться прежней. Наступило время сплетения традиций и взаимодействия «исторических авторитетов» в книжном искусстве. Понятно, что европейский контекст в культуре Великого княжества Литовского проявлялся в то время гораздо сильнее, чем, например, на землях Московского государства. Понятно, что старопечатный стиль проникает и в искусство украшения рукописных книг. Причём задолго до возникновения старообрядчества и повсеместно по Европе.

Рассмотрим один из уникальных книжных памятников из коллекции ветковского музея. Перед нами — древняя, дораскольная белорусская рукопись начала XVI в., спасённая от гибели старообрядцами и найденная Фёдором Шкляровым в 1970-е годы в одной из местных деревень (там книга в последнее время жила в семье крестьян). Это «Евангелие» украшено в двух стилях: балканском и западноевропейском, старопечатном.

Балканская плетёнка распространилась по восточнославянскому миру после завоевания Константинополя и Балкан в середине XV в. турецкой Османской империей. Тогда множество мастеров-книжников — греков, сербов — бежало на восточно-славянские земли, в том числе и белорусские. И пока в истории рукописи начала XVI в. ещё нет раскола, белорусский мастер отдаёт должное старому балканскому плетёному стилю, начиная с него всю книгу. Над мудрой буквицей «К» здесь — также мудрёная надпись, сделанная «вязью». Само название «вязь» говорит за себя — посмотрите на состав её элементов: буквы, связанные между собою, дают обильные проростки. Так что позднее Ветка имела самый прямой архетип в своей метафорической формуле: «Ветка (ветвь русских слобод, привитая на земле Великого княжества Литовского) процветает…».

А вот начало Евангелия от Марка сопровождает инициал «З». Он исполнен уже в старопечатном стиле. Напомним: первые печатные инициалы ренессансного типа появились в конце 1470-х годов в венецианских изданиях. Мы видим и здесь тему листьев аканта, которые Возрождение заимствует в культуре Античности. А ещё один орнамент здесь — в виде тонких белых вьюнков, оплетающих букву, — был известен в Италии под названием bianchi girari («бьянки жирари» — белые вьюнки). Однако взглянем на нашу рукопись внимательнее. Это не подражание и не рабское копирование «европейского». Во-первых, инициал — это чисто славянская буква «З» (она называлась «Земля»). И его очертание — совершенно национальное, в духе старого полуустава. А чёрно-белую основу (она важна в старопечатном стиле!) орнаментальной буквицы художник не только непринуждённо и свободно выполнил пером, дополнив эту проросшую вьющимся зельем «Землю» бутонами, ягодами, цветами… А ещё — и расцветил киноварью (символическая алая краска).

Евангелие от Луки возглавляет снова славянский инициал — «П». Называли букву «Покой». Буква не только заполнена акантом, но сама прорастает. А на одном листике внутри (слева) — знак засеянного поля (этому символу 4,5 тысячи лет, и он путешествует по нашему орнаменту непрерывно). Вьюнок между штамбами-стволами — как и всегда в саду. Это те же «бьянки жирари», что родились во Флоренции. То есть, мы «в курсе».

Ещё одно рукописное Евангелие белорусского происхождения из ветковской коллекции — произведение начала XVII в. Мастерское сплетение изобразительных источников и переработка приёмов и техник приводят к органичному оригинальному стилю. Он — ни в коей мере не копийный. Творческий метод «в гравировальном рисованном стиле». Одни драконы чего стоят!

Буквица «В» («Веди», т.е. знай) творится из плетёных ремней (как в балканском стиле). Но само плетение из живого ритма натуральной вязки превращено в регулярную геометрическую форму, усложнено, символически содержит крест. Это наследие готики в эпоху Ренессанса. Зато осторожные проростки по углам прежнего орнамента превратились в пышные стебли. Они бурно разрастаются, неся новый импульс энергии — это барокко. И всё исполнено в гравюрном, старопечатном стиле. Сколь разнообразны поиски и неожиданны решения!

А вот роскошная буквица «З». Плетёная «по-балкански», но её великолепные отростки, кажется, колышутся в воздухе, как плюмажи на рыцарских шлемах. Это не мешает букве иметь настоящие глаза. Как в гротеске эпохи Реннессанса. Рядом — текст: «Зачало евангелия ІС Х(ристо)ВА…». Шрифт — «европейский», под влиянием латинской антиквы. Первым шаги в этом направлении сделал Франциск Скорина.

Вырвавшись на свободу, аккумулируя энергии разных веков, буквицы старопечатного стиля продолжают развивать свою извечную тему: непрерывного, сквозь века, цветения жизни и бурного роста. Явно видна безудержность этого победного, буквального развития – юных и нежных вьюнков – и мощных крон буквиц, каждая из которых — Древо в начале страны-страницы.

Ветковские инициалы подхватывают эту живую музыку. И сказать, что они просто создаются в старопечатном стиле — это правда, но это значит, ничего не сказать.

Рукописная книга «Ирмосы» из коллекции ветковского музея, создана в 1777 г. Писал её инок Федонорт. Только в 2010 г. главному хранителю Ветковского музея С.И. Леонтьевой удалось доказать, что этот роскошный памятник создан в Лаврентьевском старообрядческом монастыре близ Гомеля. Растительный импульс его орнамента явно воодушевлён старопечатным орнаментом. Штрихи выявляют объём, как бы гравируя его. Но здесь таятся и процветают и все процессы развития формы, смысла, метафор и символов, которые породили и сам старопечатный орнамент.

Поросль буквицы «Н» пронизывает её штамбы (так принято называть вертикальные мачты букв, но термин садоводческий: штамбы — стволы, подвои). Растительная сила ростка асимметрична, свободно развивается совершенно в ренессансном стиле. Однако, если смотреть по времени, этот же импульс асимметричного развития подхватило рококо, а этот стиль главенствовал на территории ВКЛ в 1730-е — 1770-е гг. Неужели ветковские старообрядцы были «в курсе дела»? Похоже, да. Сочетание элементов логики (высшей геометрии) с образным мышлением «в растительном стиле» в этой рукописи явно. Как и тайный символизм: ветка-Ветка, привившись на землях ВКЛ, прорастает и расцветает, утверждая свою жизненную силу!

А вот роскошная рукопись 1810 года старообрядческого происхождения из коллекции Гомельского музея. Находясь внутри собственной традиции, художник не только свободно трактует архитектурные традиции барокко. Он также импровизирует на тему «старопечатного орнамента». Этот стиль осмысливается как новый, но равный во многовековой истории книжного орнамента. Визуально мы понимаем, что художник следовал старопечатному стилю в его европейском варианте: тело буквы остаётся белым… Но чёрный фон Европы отменяется цветным, золотистым. И это опять «привет» из рукописной эпохи.

Теперь снова к ветковской коллекции. Вот рукопись на бумаге 1821 года. Александру Пушкину в это время 22 года. А ветковский мастер (рукопись чудом сохранилась, спасена от гибели в 1930-м году и обнаружена чернобыльскими пожарными в 1986 году) роскошно импровизирует на тему «старопечатного орнамента». Гравюрный штрих по-прежнему выявляет светотеневую форму. Но он возвращает себе древнюю свободу цвета: подобно иконописи, символика светоносных тонов развивает диалектику золотого/жёлтого/оранжевого как воплощения божественного света? и безудержного зелёного — земного развития вольных ростков. И как не поверить, что ветковский художник всей верой сердца не утверждал силу своей культуры – «цветущей Ветки»…

Вторая половина XIX в. Кажется, старые мотивы — только провинциальные перепевы столичного искусства. Ан, нет! Это рукописная книга с древней нотацией (запись пения довозрожденческим, византийским способом). Но украшена рукопись в духе стиля, вдохновившего культуру Ветки на территории ВКЛ в начале XVIII столетия. Это был стиль рококо. От такого изящества не отказался бы ни один книжный мастер, будь он и английский лорд (проверено в ходе экскурсий с иностранцами в ветковском музее).

Вот как-то так. А тайн в нашей истории не становится меньше. Надо только глядеть испытующими и чистыми глазами молодости — и в нашей древности нам откроется не только перечень авторитетов, но и новый мир, рождающий энергию — в диалоге нас с предками!

Галина НЕЧАЕВА, директор Ветковского музея старообрядчества и белорусских традиций им. Ф.Г. Шклярова.