Как живёшь, мой старый учитель? В чём нуждаешься? Что вспоминаешь? Я знаю твою мечту. Тебе очень хочется приехать в свою родную Приснянскую школу и встретиться с одноклассниками. Судьба разбросала их по всей стране, и каждый по-своему прожил жизнь. В молодые годы ты поддерживал с ними связь, а теперь уж и не знаешь, кто жив, а кого и нет на этом свете. Пусть стены нового здания не помнят тебя, но всё равно эта школа осталась в твоей душе самой близкой и родной.
Первый день учебного года для Ивана Яковлевича Кончица начинается так же торжественно, как и в прежние годы. Он рано встаёт, надевает выглаженную рубашку, достаёт из шкафа парадный костюм… Так же ловко повязывает галстук и идёт на кухню завтракать. Заварит крепкий чай и долго сидит над дышащей паром чашкой. Спешить некуда. После завтрака идёт к письменному столу и начинает листать старые альбомы, пристально всматриваясь в каждую фотографию.
Время… Как бы там ни было, оно безжалостно к памяти людей. Время стирает имена и лица, даты и факты жизни. Забываются одноклассники и однокурсники, родственники и знакомые, забываются учителя… Но так бывает, когда человек редко вспоминает своё прошлое, не общается со старыми знакомыми, не интересуется их судьбами. Многим-то и поговорить не с кем. И тогда на помощь приходят фотографии. Эти старые пожелтевшие снимки способны оживить прошлое. Перед глазами всплывают молодые родители, детство и юность. Человек начинает вспоминать всё, даже ту бескозырку, наспех надетую перед камерой фотоаппарата (её, кажется, подарил дедушка), и синий, с жёлтой полосой, наполовину сдутый мячик (его проколол друг Колька), и первую любовь, на плечо которой незаметно положил руку…
Добрый, старый учитель истории… О чём он думает, рассматривая альбомы?.. Фотографий у Ивана Яковлевича не много, но все они дороги его сердцу, это — его жизнь.
Увидев маленькую любительскую фотографию реки, Иван Яковлевич вспомнил свой посёлок Однополье. Здесь на Гомельщине, на крутом берегу Сожа в 1928 году он родился. В 1936 пошёл в 1 класс. Помнит и первого учителя А. Швадронова. Интересно, какой сейчас Сож? Небось, и берега не крутые? А сколько раз он спасал людей в годы войны. Вспомнилось ему, как немцы отнимали у местных жителей скот. А они, деревенские пастушки, решили не отдавать своих кормилиц врагу и вечером тайком переправили их вплавь на левый берег Сожа. Спрятали их в лесу на нейтральной стороне и продержали там две недели. Ночью и жители незаметно переплыли на противоположный берег. Помнит и эвакуацию в Чериковский район. Туда ехали подводами, а назад — как приходилось. Дорога домой была заминирована фашистами, и на его глазах взлетали подводы с людьми.
А потом была Победа. Его деревню освободили осенью 1943 года. И опять в памяти всплыли эпизоды того времени. Немцы только что покинули деревню, а советские войска гнали врага, освобождая города и сёла. Люди вынесли на улицу столы со скромными угощениями и с утра ждали освободителей. К обеду мальчишки, которые караулили на деревьях подход наших солдат, увидели военизированную колонну, но не сразу поняли, что это были наши солдаты. К деревне подходили измождённые дорогами, мокрые от осеннего дождя, в истрёпанных одеждах совсем молодые ребята. У многих на ногах были обмотки, а на плечах — старые порванные телогрейки. То, что увидел 15-летний мальчуган, на всю жизнь осталось в его памяти. Он тогда не знал, что это был штрафбат, да и значение этого слова он тоже не понимал. Женщины заплакали, увидев полураздетых молодых солдат, и разбежались по домам за одеждой. Солдаты не останавливались даже возле столов, поэтому многие жители бежали следом и на ходу давали им продукты. А они отвечали: “Спасибо, нам бы догнать фашистов, они ещё недалеко ушли…”
После войны Ивану нужно было заканчивать школу. У многих его одноклассников денег на учёбу не было. Первые годы после войны обучение в старших классах было платным, и многие остались довольны тем, что писать и читать умеют, а Ивану этого было мало. До войны он учился хорошо, всегда тянуло к знаниям. Приснянская средняя школа находилась недалеко от их посёлка, да и денег на учёбу отец не жалел. Он был убеждён, что дети должны учиться. И хотя их было трое, всех успешно выучил, а потом всю жизнь гордился этим.
— Вот она моя старая, сохранившаяся только на фотографии школа…
Иван Яковлевич вытянул из стопок разложенных на столе школьных фотографий одну, самую близкую для него, и, в который раз, память вернула его в школьные годы. На этот раз его слушателем стала я. Так получилось, что 1 сентября я неожиданно вспомнила об этом человеке. Возможно, только потому, что год назад не стало моей мамы, его школьной и институтской подруги, с которой они всю жизнь проработали в Кличевском районе. Каждый год эти два человека поздравляли друг друга с началом учебного года и вспоминали… Говорили долго, часами. А теперь Иван Яковлевич остался один в своей квартире. Нет давно и его соратницы-жены, ушли в мир иной друзья. Но он всё ещё бодренький, хотя перенёс много операций, однако не унывает. Мне нравится этот весёлый и активный человек. В квартире чисто и уютно, в маленьком огороде также порядок.
Приснянская школа знакома и мне с детства. Я ещё застала старое здание этой школы, когда приезжала в Присно. На разложенных фотографиях узнаю лица учителей и выпускников. Я много раз рассматривала их с мамой — Лидией Наумовной Глуховой. Она родилась в д. Присно. Отца у мамы не было, но благодаря дяде, Ивану Максимовичу Глухову (он был военный), мама смогла стать учительницей.
Годы учёбы в учительском институте были трудными, но интересными. Жили в общежитии. Держались всегда вместе. Питались продуктами из дома, на столовую денег не было. Каждую субботу после учёбы через Костюковку шли пешком домой. Иногда до деревни подъезжали на пароходе по Сожу. Мама как-то рассказала интересный случай. Не знаю, помнит ли Иван Яковлевич эту ситуацию, но дело было так. Собрали денег на билеты на пароход и послали Кончица к кассе. На вопрос кассира “куда?”, ответил “до конца”. Ему и выписали билеты до конечной станции Корма, а денег не хватило… Выкручивались потом, как могли.
Иван Яковлевич посмотрел на выпускную институтскую фотографию и вздохнул: “Жили-то как бедно. Надеть нечего, но учились изо всех сил…”. На выпускной фотографии на многих девушках одинаковые платья, а на них брошь — тоже одна на всех. И у ребят — один на всех пиджак. Многие студенты носили военную форму, сапоги и галифе. Был среди них один студент, который с первого и до последнего дня учёбы проходил в спортивном костюме. А учился лучше всех.
Кличевский район встретил гомельчан приветливо. В РОНО мест было много, но определить всех земляков в одну школу возможности не оказалось. Ивана Яковлевича направили в Максимовичскую школу завучем, где он вскоре и женился на красивой учительнице Зинаиде Евгеньевне. Татьяна Ефимовна оказалась в Биордовской школе. Там не было учителя математики. Через пять лет она вышла замуж за своего одноклассника Ивана Чуешкова и уехала в Россию. Русский язык все годы в Бацевичской школе преподавала Лидия Наумовна Глухова. Она также вышла замуж за местного парня, кстати, тоже учителя, Александра Семёновича Максимовича и осталась здесь до конца своей жизни. Ивана Яковлевича через несколько лет перевели директором Кобылянской школы (теперь Октябрьская). Вспоминая годы работы в этой школе, Иван Яковлевич задумался.
— Как же тяжело было… Молодой, неопытный… Школа находилась в таком ветхом состоянии, что пришлось начинать стройку новой. Было 17 учителей — но каких! Все они заслуживают уважения и почёта. В 1979 году, оценив успехи и умелые организаторские способности, Ивана Яковлевича перевели директором ещё одной школы. За короткое время по всем показателям и это учебное заведение он вывел в передовое.
Потом была работа в РОНО, в РКПБ и профсоюзная работа, а затем и заслуженный отдых.
Я всматриваюсь в глаза Ивана Яковлевича, слушаю его задушевную речь и думаю, как уважали свою работу люди этого поколения. Какими преданными своему делу они были! И что интересно, оставались совсем нетребовательными к себе. Им всегда всего хватало, ни на что не жаловались, со всеми дружили, ни кому не завидовали. Я иногда становилась свидетелем его разговора с мамой. Говорили они, особенно в последнее время, по телефону, не часто, но долго. Их разговор был обо всём: о том, как жили на Гомельщине и как приросли к чужим местам, кто из одноклассников звонил и что сказал, кто болен, и сожалели о тех, кто умер… Вспоминали детство, войну, работу. Говорили о своих детях и внуках. Только вот почему-то никогда не заводили разговор о том, почему не звонят им их ученики. Ведь учили они их вниманию и уважению, учили быть благодарными и с уважением относиться к старости. Я как-то спросила у мамы: “Не обидно тебе?” А она ответила: “Для меня они всегда ученики. Да разве можно на них обижаться? Они всё ещё учатся. Вот станут такими, как мы, — поймут”.
Иван Яковлевич аккуратно сложил альбомы, собрал все фотографии в коробку и сказал: “Пойдём пить чай. Дочка конфетами вкусными балует. Скоро приедет из Петербурга… Жду…” На прощанье Иван Яковлевич сказал: “А ты заходи ко мне чаще, я ещё столько интересного тебе расскажу”. А потом со словами: “Прочти на досуге”, сунул мне исписанную мелким почерком тетрадь. Это был его разговор с самим собой…
Людмила МАРЧЕНКО, Кличев, Могилёвская область.
