Посёлок Золотой Рог, раскинувшийся на холме по одну сторону от трассы Ветка — Гомель, даже на беглый взгляд производит впечатление добротного и зажиточного. Если же свернуть с тракта на деревенскую улицу — открывается приятная сельскому жителю картина: куры и утки, по-хозяйски пасущиеся на обочине, крепкие заборы, ухоженные фасады домов, катающиеся на качелях и гамаках дети, большие пышные огороды. Деревня живая.
Говорят, недвижимость в ней — одна из самых популярных и дорогих в районе. И до Гомеля близко, и до Ветки. Золотой Рог ровно посередине пути. Маршрутки и автобусы — через каждые 10–20 минут. Можно здесь жить, а работать: хочешь — в хозяйстве, хочешь — в районном центре, а хочешь — в Гомеле.
На популярном интернет-ресурсе частных объявлений ситуация со спросом на жильё в Золотом Роге подтверждается. Старых дешёвых хат в продаже нет вообще. Есть несколько объявлений о недостроенных коттеджах, оценённых владельцами от 113 до 335 тысяч рублей. Логику продавцов можно понять. Место хорошее, для жизни удобное, да и земля плодородная.
Собственно, название посёлка напрямую связано с плодородием местных почв. Гомельский исследователь, доктор филологических наук Александр Рогалев считает, что эту местность, исстари прозванную Рогом, «окрестили» Золотым в 1925 году, когда безземельные крестьяне из окрестных деревень (Старого Села, Хальча и других) решили здесь строить посёлок. Якобы такое название новому населённому пункту предложил землемер, заметивший, что давно не паханные здешние земли очень хороши по плодородию. Буквально — золотые.
Так или иначе, но посёлку действительно 100 лет в этом году. Самое время с ним познакомиться.
Из книги «Памяць» Ветковского района: «Золотой Рог — посёлок в Хальчанском сельсовете, в составе Гомельского конезавода №59. Возник в 1925 году. В 1927 — 90 дворов, 509 жителей. В 1941 году — 120 дворов, 400 жителей. В Великую Отечественную войну немецко-фашистские захватчики сожгли 117 дворов, расстреляли 5 жителей. На фронте погибло 45 сельчан. В 1969 году — 119 дворов, 508 жителей. Молочно-товарная ферма. Клуб, библиотека, магазин. На 01.01.1997 133 двора, 328 жителей, в том числе 141 пенсионного возраста».
* * *
Мы разговариваем с Татьяной Сергеевной Рыбалко на удобной кухне в «городском стиле». Приятный небольшой коттедж в два этажа, вокруг — сад, выращенный собственноручно с любовью. В саду — диковинки: редкие для здешних мест деревья и кустарники — декоративные и плодовые. Это не дача, но и не деревенская хата. Скорее — дом городского жителя.
Рассматриваем старинные фотопортреты деда и бабушки моей собеседницы. Дед молодой. Из жизни ушёл без малого в сорок лет, простудившись на рыбалке. А бабушка на снимке уже в преклонном возрасте, прожившая ещё долгую жизнь после смерти первого мужа.
В 1925 году будучи молодожёнами Павел и Анна Быльковы первыми начали строить дом в будущем посёлке Золотой Рог. Оба были выходцами из Старого Села. И, получается, именно с них началась история.
— Дедушка был боевого характера, очень шустрый, — смеясь, рассказывает Татьяна Сергеевна. — И когда захотел засватать мою бабушку себе в жёны, пришёл к моей прабабушке в Старом Селе и говорит — отдай, мол, за меня Анну. Бабушкина мать отвечает ему: «Ты у Платонихи окно побил, я за тебя Анну не отдам». Тогда он отвечает: «У Платонихи я одно окно побил, а у тебя все побью, но Анну заберу». Ну вот такой он был. И моя мама рассказывала, когда дедушка играл на гармошке в Золотом Роге, то в Старом Селе было слышно.
Мы совершаем экскурсию по Золотому Рогу и сворачиваем на небольшую улочку, перпендикулярную гомельской трассе. Место высокое, с обзором. Свой дом Павел Быльков ставил здесь, в стратегическом месте — перед ручьём, с видом на окружающие просторы. Со вкусом выбирал. Теперь это самая близкая улица к лесу, который успел вырасти в послевоенные годы. По семейной легенде, именно Павел Быльков дал имя посёлку, когда собрал свой первый урожай здесь.
Следом за Быльковыми в новый посёлок ринулась и другая безземельная молодёжь. Дома росли как грибы, дети рождались, урожаи радовали. Но самому основателю деревни немного было отпущено. Спустя 10 лет именно Павел стал первым умершим в молодой деревне. И его прах первым похоронен на местном кладбище. Но где точно — уже никто не скажет. Слишком большим катком прокатилась по этим местам война.
И дом Павла Былькова сгорел в боях 1943 года, и практически всех односельчан. Вдова Анна после войны строилась уже в новом месте.
Моя вторая собеседница — 91-летняя Мария Ивановна Маныкина, дочь и внучка одних из первых переселенцев в Золотой Рог. Её мать умерла в возрасте 28 лет в начале войны, третий раз подряд заболев брюшным тифом и оставив на руках родни 7-летнюю Маню и её младшего брата Колю. Отец детей в то время уже воевал и погиб при побеге из плена.
Сегодня Мария Ивановна живёт в старой хате, которую строил её муж в послевоенное время. В комнате возле нас установлены самодельные ясельки с лампой-подсветкой для маленьких утят. И мы беседуем под их шуршание в коробке.
Самые сильные впечатления, которые диктуют темы в нашем разговоре — смерть матери, детские военные и послевоенные годы. Все полтора часа Мария Ивановна настойчиво возвращается к ним. Да, это частная история. Но и в летописи посёлка — им будет место. Они не вырваны из контекста.
И очень просто приходит понимание — в истории посёлка война стала самым сильным потрясением века. Проходящая линия фронта, бомбёжки, советские штрафники, умирающие на глазах 9-летней девочки.
— У нас был сосед Марко Филиппыч. И он предложил моей бабушке вместе сделать окоп-убежище, чтобы пережить бои в деревне, — вспоминает Мария Ивановна. — Говорит: я привёз себе лес для хаты, тристен пристроить хотел. Давай у тебя в конце огорода под вербами сделаем убежище и перекроем его двумя рядами бревён. Немцы будут ехать на танках — не продавят. Бабушка согласилась. Сделали.
Мария Ивановна показывает ладонями размеры оконца, в которое она смотрела из убежища на обстановку вокруг по заданию соседа. И налёты бомбардировщиков видела, и атаки пехоты, и горящие хаты посёлка, и как войска Рокоссовского вошли.
— Я так плакала. И оставалась в окопе, — вспоминает моя собеседница и продолжает рассказ про штрафника-мародёра, обиравшего выживших жителей. И как его застрелил советский офицер. Сам Рокоссовский — по мнению Марии Ивановны.
В послевоенное время деревня достаточно быстро отстроилась. Первое время дети-подростки ходили в школу в Поколюбичи.
— В конце 50-х и в 60-е дорога на Гомель шла точно так же и была уложена крупными камнями-булыжниками, — вспоминает моя первая собеседница Татьяна Сергеевна Рыбалко годы своего детства. — И даже помню, как прямо здесь на горке, где сейчас памятник Хуторянскому, была наслана солома, пропитанная каким-то дезинфицирующим раствором — чтобы проезжающие машины колёса промывали на этой санитарной полосе. Тогда была эпидемия ящура у скота. В Гомель ходили пешком, иногда подъезжали на попутных машинах. А вот на Ветку моста не было. Ходил паром и на лодках переправлялись.
В рассказах моих визави то и дело упоминается Старое Село. Это и прародина, и ближайший сосед, связанный кровными узами с Золотым Рогом. Но, видимо, «пуповина» всё же оборвалась. Сто лет для этого достаточный срок. У посёлка переселенцев уже написана своя яркая история. И все перспективы на дальнейшее её развитие есть.
Ирина ТАКОЕВА
Я правнук Павла Былькова. По рассказу моей бабушки Надежды Павловны Быльковой, он пришел на место будущей деревни и увидел, что лес и ручей сходятся вместе острым углом, как бы рогом. И тогда он взял картонку и на ней написал Золотой Рог и поставил на шляху на палке.