«Десять дней жизни» истекали 10 февраля. А пока меня продолжали жестоко избивать.». Так в своей книге «Побег из ада» описывал содержание в концлагере на острове Узедом Михаил Девятаев.
8 февраля исполнилось 80 лет побегу группы заключенных из лагеря Карлсхаген-1 сектора Пенемюнде-Запад. Концентрационный лагерь из которого был совершён побег, являлся филиалом печально известного лагеря «Заксенхаузен». Расположен он был в болотистой местности острова, растянувшийся километров на пятьдесят вдоль побережья Балтийского моря. В южной части его расположен курортный городок Свинемюнде с песчаными пляжами, в северной части — концлагерь и военный аэродром Пенемюнде, имевшего высшую степень секретности, поскольку именно здесь нацистская Германия ковала своё «оружие возмездия» — первые в мире самолёты-снаряды ФАУ-1 и баллистические ракеты дальнего радиуса действия ФАУ-2.
Об этом побеге, с момента выхода в 1957 году статьи казанского писателя Яна Винецкого в «Литературной газете», написано и снято много. Эта история мужества, стойкости духа, веры в победу достойна того, чтобы вернуться к ней ещё раз.
До Великой Отечественной войны Михаил Девятаев служил в авиационном полку, дислоцировавшемся в Могилёве. Здесь же, в воздушном бою им был сбит и первый вражеский самолёт – «Юнкерс-87». Затем было награждение первым орденом Красного Знамени. Снова бои, ранение, госпиталь. Из которого после тринадцати дней лейтенант Девятаев сбежал в свою часть. В сентябре 1941 получил задание на одиночный боевой вылет, после выполнения которого ввязался в бой с десятью истребителями противника. Сбил «Мессершмит», но и его боевая машина получила повреждения. Еле дотянул до аэродрома. Был ранен. Затем долгое лечение в нескольких госпиталях. Врачи запретили служить в истребительной авиации. Летал на «По-2». Вывозил раненых с передовой, летал к партизанам, доставляя им оружие и боеприпасы, а оттуда — на Большую землю бойцов, получивших тяжёлые ранения. За всё это был награжден вторым орденом Красного Знамени.
Случайная встреча с бывшим командиром, Владимиром Бобровым, изменила всё. И через несколько дней Девятаев был переведен в истребительный полк, входивший в соединение знаменитого аса воздушного боя Александра Покрышкина.
В июле 1944 года, в составе истребительного полка 2-й воздушной армии, старший лейтенант Девятаев воевал подо Львовом. Воздушный бой 13 июля 1944 года определил его дальнейшую судьбу. Начался прорыв сильно укрепленной обороны противника. Полк, возглавляемый Александром Покрышкиным, в этот день сделал более 100 боевых вылетов, в ходе которых было сбило 20 самолётов врага. В последнем для Девятаева июльском бою «Фокке-Вульфов» и «Мессершмитов» было в несколько раз больше. Старший лейтенант, прикрывал командира, Владимира Боброва. Один из «Вульфов» зашёл сзади и дал длинную очередь. Самолёт Михаила загорелся. Пуля в плече, уже обгорели лицо и руки. Командир приказывает — «Мордвин», прыгай!». Девятаев открыл фонарь, перевалился через борт кабины и дернул вытяжное кольцо парашюта.
Самолёт был сбит над территорией, занятой врагом. Так старший лейтенант оказался в плену. Допрашивал его начальник штаба, подполковник. Среди документов, захваченных нашими войсками во время войны, был найден протокол этого допроса. Затем были пересыльный лагерь, и лагерь в Кляйнкенигсберге, попытка побега, карцер, гибель товарищей и отправка в сентябре 1944 года в «Заксенхаузен», на воротах которого была табличка с фразой, ставшей нарицательной — «труд освобождает». Все здесь было приспособлено для постоянного истязания и массового истребления заключенных. Достаточно сказать, что из 200 тысяч человек, прошедших через ворота «Заксенхаузена», уничтожено и сожжено в крематории 100 тысяч.
Недалеко от концлагеря располагалась штаб-квартира инспекции концентрационных лагерей, входившей в состав главного управления СС. Это была структурно организованная система, в которую входили не менее 15 только крупных концентрационных лагерей (Освенцим, Дахау, Бухенвальд, Заксенхаузен и др.). Но даже в этих нечеловеческих условиях патриоты смогли организовать подпольный комитет, которым руководил генерал-майор Александр Зотов, в 1941 году попавший в плен, в мае 1945 года освобождённый нашими войсками, прошедший проверки и позже восстановленный в воинском звании.
Именно в Заксенхаузене Девятаев познакомился с двумя смертниками, людьми, ожидавшими смертной казни каждый день, полковником Николаем Бушмановым и политруком Андреем Рыбальченко. Именно они, узнав, что Девятаев лётчик-истребитель, внушили ему надежду при первой возможности улететь на немецком самолёте. Эта мысль сама по себе была невероятна. Но созданная патриотами, незримая для гестапо, подпольная сеть, как нервная система передавала импульсы-сообщения, доходившие до людей, работающих на незначительных участках, но имевших мимолётную возможность сделать что-то полезное и важное для дальнейшей подпольной борьбы. Именно таким образом Девятаев был включён в список тех, кто был направлен на остров Узедом. Но ехал он туда под другой фамилией – Степана Никитенко, учителя, на карточку которого товарищи заменили его карточку, имевшую запись «организация побега и саботаж», и открывавшей Девятаеву дорогу только в крематорий.
Отрезанный от суши широким проливом Балтийского моря остров Узедом стал местом для каторжного труда трёх тысяч заключённых. Ледяной ветер с моря, минимум одежды, превратившейся в лохмотья, одетые под них бумажные мешки из-под цемента, постоянный голод и тяжёлый физический труд — такими были месяцы заключения лётчика-истребителя. Согревала Девятаева-Никитенко только мысль об открывшейся возможности угнать самолёт-бомбардировщик. Правда близок локоть, да не укусишь. Как истребителю без подготовки управлять другим, иностранным типом самолёта, к тому же новой модификацией Хe-111 H-22 («Хейнкель-111»), приспособленного под запуск ракет «ФАУ -1» с воздуха? И это был не единственный вопрос, на который нужно было найти ответ.
В первых числах января 1945 года советская бомбардировочная авиация во время ночного налёта разбомбила на острове два ангара, вывела из строя взлетно-рулежные дорожки и сожгла более десятка самолетов врага. Созданная специальная рабочая бригада, в которую включили и Девятаева была брошена на устранение последствий налёта. Совместная работа, случайно брошенное слово, взгляд, действие стали для старшего лейтенанта способом подбора товарищей, способных вместе с ним совершить невероятное.
Володя Соколов, владеющий немецким, пограничник Иван Кривоногов, сибиряк-богатырь Пётр Кутергин, белорус Володя Немченко, политрук Михаил Емец составили костяк группы.
1 февраля 1945 года произошло событие, которое чуть не стало для всей группы роковым. Один заключенный в бараке развязно заявил: — Мне всё равно, кому служить, были бы денежки, вино да всё прочее…Девятаев не сдержался и свернул ему челюсть. Охранники-эсэсовцы жестоко избили Михаила и приговорили к экзекуции «на десять дней жизни», что означало ежедневные побои от подъёма до отбоя.
8 февраля 1945 года, после очередного налёта авиации, группу из десяти человек, повели засыпать бомбовые воронки. Пятеро из них, включая лётчика-истребителя, уже несколько недель готовились к побегу.
Новый двухмоторный модернизированный бомбардировщик «Хейнкель-111» на котором летал командир авиачасти, кавалер ордена железного креста первой степени оказался недалеко от места их работы по ликвидации последствий налёта. Боевую машину прогревали для полёта. Приближался обеденный перерыв, и немцы дружно должны были уйти в столовую, расположенную за лётным полем. Так и случилось. С заключёнными остался лишь один охранник, вооружённый винтовкой. Тупой удар в висок прекратил его существование. Рывок группы к самолёту, весившему более восьми тонн и управляемому экипажем из пяти человек, был успешным. Взобравшись в кабину пилотов Девятаев нажал на кнопки «батарея». Стрелки были мёртвыми. В специальном ящике не оказалось аккумуляторов. Соколов и Кривоногов на тележке подкатили вспомогательный аккумулятор для запуска моторов. Повторное нажатие вызвало к жизни бег стрелок по циферблатам. Все знали, что нужно делать, многодневный инструктаж не пропал даром — колодки из-под колес шасси, струбцины с элеронов и рулей. Команда загрузилась в самолёт. Стартер, рёв двух моторов и самолёт стал медленно выруливать к взлетной полосе. Моторы ревут, винты образуют сплошной вращающийся диск, а самолет не взлетает, бежит на трех точках. Машину удалось поднять в воздух, но она оставалась плохо управляемой. Лихорадочно перебирая рычаги управления Девятаев нашёл причину — триммер руля высоты был поставлен на посадку. Самолёт стал послушным рукам одного человека, даже такого как Девятаев, весом в 38 килограмм.
Горючего в баках оказалось более тысячи килограмм – хватит до Москвы. Но это расстояние ещё нужно пролететь, тем более что с аэродрома взлетел истребитель «Фокке-Вульф». Спасла облачность. Вот только условия «слепого» полёта также критичны и опасны. Самолёт завалился на крыло и почти врезался в море лишь коснувшись колесами поверхности. Набор высоты и проглянувшее сквозь тучи солнце ненадолго порадовали беглецов. Внизу, под ними оказался караван судов, сопровождаемых в воздухе истребителями. Три «мессера» отделись от группы сопровождения и пролетели в нескольких десятках метрах от одиноко летящего в сторону фронта бомбардировщика. Обошлось. Линия фронта встретила огнём зенитных батарей со стороны своих. Через час полёта продырявленный в нескольких местах самолёт удалось посадить на перепаханное взрывами поле в расположении 61-й армии 1-го Белорусского фронта.
Побег Девятаева позволил советскому командованию узнать точные координаты стартовых площадок секретного оружия «Фау-1» и «Фау-2» и 14 февраля с точностью до метра уничтожить 12 из 13 пусковых площадок ракет «Фау-2» на самом стратегически важном объекте нацистской Германии.
В ноябре 1945 года, после проверок контрразведки «Смерш» Девятаев был уволен в запас. Только через 12 лет после войны, 15 августа 1957 г. по ходатайству Сергея Королёва, известного конструктора ракетно-космической техники, и посещавшего Пенемюнде в сорок пятом, Михаилу Девятаеву было присвоено звание Героя Советского Союза.
Текст Владимир ЕЛИСЕЕВ
