В 1958 году Нобелевской премии «за выдающиеся заслуги в современной лирической поэзии и на традиционном поприще великой русской прозы» был удостоен Борис Леонидович Пастернак.
В 1965 году Михаил Александрович Шолохов был удостоен Нобелевской премии «за художественную силу и цельность эпоса о русском казачестве в переломное для России время».
В 1970 году Нобелевскую премию получил Александр Исаевич Солженицын — «за нравственную силу, почерпнутую в традиции великой русской литературы». Солженицын подчёркивал политический аспект присуждения премии, хотя Нобелевский комитет это отрицал.
В декабре 1987 года лауреатом Нобелевской премии по литературе становится Иосиф Александрович Бродский — «за всеохватное авторство, исполненное ясности мысли и поэтической глубины».
Из пяти русских лауреатов Нобелевской премии по литературе, кроме Шолохова (который получил её за роман «Тихий Дон» — причём не о красных, а о белом движении), все находились в конфликте с властью. Солженицын был диссидентом, высланным из страны, Бунин и Бродский — эмигрантами, Пастернак получил премию за антисоветский роман, опубликованный без его разрешения за границей.
Как, по каким принципам присуждают Нобелевскую премию по литературе, остаётся загадкой. Это весьма сложная система выдвижений и рекомендаций. Предлагать кандидатов могут члены Шведской академии и аналогичных учреждений других стран, профессора литературы и лингвистики, лауреаты премии предыдущих лет и председатели писательских организаций.
Обычно в списке, составляемом самой академией в начале каждого года, значится до 350 имён писателей и поэтов. В апреле этот список сокращается до 15-20 человек и затем — до пяти кандидатов, из которых в октябре члены академии выбирают большинством голосов одного. Новый лауреат выбирается голосованием на заседании за полтора часа до его обнародования. Весь список номинантов этого года будет рассекречен лишь через 50 лет, и документы можно будет посмотреть в архиве Шведской академии в 2065 году.
8 октября в Стокгольме назвали победителя Нобелевской премии по литературе. Впервые за последние 28 лет премию в этой номинации присудили русскоязычному автору — белорусской писательнице Светлане Алексиевич. Вручение награды произойдёт 10 декабря 2015 года в Стокгольме. Помимо награды, писательнице также вручат денежную премию в размере 8 миллионов шведских крон, что равняется 953 тысячам долларов.
Светлана Александровна Алексиевич — классик современной русской литературы. Родилась 31 мая 1948 года. Основной жанр писательницы — документалистика. В своих произведениях — «У войны не женское лицо», «Чернобыльская молитва», «Цинковые мальчики», «Время секонд-хэнд» и «Последние свидетели» — она пишет о людях со сложными судьбами, опираясь при этом на реальные события. Книги белорусской писательницы стали настолько известны, что на их основе снимают фильмы и ставят спектакли. Стоит также отметить, что произведения обладательницы Нобелевской премии по литературе переведены на 35 языков.
Присуждение Нобелевской премии по литературе Светлане Алексиевич стало ожидаемой неожиданностью. Премию ей пророчили ещё в 2013 году. В этом году Нобелевский комитет единогласно проголосовал за вручение премии Светлане Алексиевич с формулировкой «за её многоголосное творчество — памятник страданию и мужеству в наше время».
В связи с этим событием, Президент Беларуси Александр Лукашенко поздравил писательницу, пожелал здоровья, счастья и творческих успехов: «Ваше творчество не оставило равнодушными не только белорусов, но и читателей во многих странах мира. Искренне рад за Ваш успех. Очень надеюсь, что Ваша награда послужит нашему государству и белорусскому народу». Издательство «Время» уже планирует повторно издать все книги белорусской писательницы, которая заслужила одну из самых престижных премий мира за достижения в литературе.
Секретарь Шведской королевской академии наук Сара Даниус так объяснила решение Нобелевского комитета: «Это выдающийся писатель, большой литератор, который создал новый литературный жанр, выйдя за рамки обычной журналистики».
Кстати, ветковские журналисты ещё в 1999 году обращались к творчеству своего знаменитого коллеги. А вызвано это было интересным фактом в биографии Светланы Алексиевич — девчушкой она несколько лет училась в Приснянской школе нашего района…
Знакомясь с газетными публикациями об Алексиевич, в «Народной газете» обнаружили один факт: «Сама Светлана Алексиевич начинала учиться в школе деревни Присно Ветковского района…» Библиографический справочник в подробности жизни писательницы не вдавался, и мы решили уточнить эту информацию в Приснянской школе. А вдруг эта новость станет для её коллектива приятным сюрпризом?! Сюрприза не получилось, так как и учителям, и ученикам этот факт вполне известен.
Более того, в школе работала учителем химии и биологии Тамара Анатольевна Кондратенко, которая была не просто одноклассницей, а даже подружкой будущей писательницы, и в классе они сидели за одной партой. Сегодня Тамара Анатольевна проживает у дочери в Швеции и редко наведывается в Присно. Но пятнадцать лет назад корреспондент районки Татьяна Босяченко встречалась с этим педагогом и разговаривала о детстве Томы и её подружки Светы. Давайте возвратимся к этому интервью…
«…Мы в просторном, залитом солнечным светом классе биологии.
— Боже, как это было давно! — с такого восклицания и началась наша беседа с Тамарой Анатольевной, в ходе которой я заставила учительницу покопаться в своём ученическом прошлом и вспомнить мгновения из жизни, волей судьбы связанные и со Светланой Алексиевич.
— Какой вам запомнилась Светлана?
— Светочка была такой беленькой. Я когда увидела её по телевизору, даже не узнала. Долго всматривалась, искала сходство… В памяти она у меня осталась такой светленькой, как в детстве.
— Что вас объединило, сблизило?
— Мы были чем-то похожи. Для нас, деревенских детей, Света была городской девушкой. Более раскрепощённой, свободной. А наша семья, хотя и жила в деревне, но была интеллигентной: дедушка 50 лет проработал учителем, тётя в школе работала, мама в медицине… И я была тоже достаточно лихой, поэтому, наверное, мы и сошлись.
— Ваша дружба не ограничивалась только школьными стенами?
— Я вот сейчас думаю, если бы мы учились вместе не только в начальных классах, а и дальше, мы были бы подругами до конца. Мы дружили, общались и после школы, бывали у нас дома, но были задиристые. Друг другу не уступали! Светлана была лидером, всегда доказывала свою правоту, а я не уступала. Помню случай, после которого мы сильно поссорились. В школе проходил конкурс юного чтеца. И Света, и я претендовали на первое место, но оно и приз — книга «Каваль Вярнідуб» достались мне, а Свете за второе место вручили приз — нитки мулине. С этим, конечно, она была не согласна. Учились мы хорошо, были активистками, заводилами. Если какой кружок, то мы всегда там. При школе был приусадебный участок, и нам очень хотелось на нём работать, но по возрасту были маловаты. Моя тётя-биолог сжалилась над нами, и мы с большой радостью работали на грядках, ухаживали за растениями.
— После этих нескольких лет совместной учёбы вы со Светой уже не виделись…
— Как она уехала, так я её больше и не видела. Но я очень рада любой весточке о Свете. Когда вышла её книга «У войны не женское лицо», я сразу же купила. Стараюсь приобретать все её произведения. Повесть «Чернобыльская молитва» меня очень тронула. Я храню все номера газеты с её фрагментами. Приносила учителям, на уроках знакомила учеников. И, знаете, никого эти строки не оставили равнодушными, а многие ученики после урока подошли и попросили недочитанное. Я стараюсь знакомить детей с произведениями Светы. Был вечер встречи с выпускниками, рассматривали фотографии из школьной жизни. Я принесла свои фотографии, там и Светочка. Кто же тогда знал, что она будет такой знаменитой…
— Вы бы хотели встретиться?
— Очень хочется встретиться. Столько времени прошло, много чего можно рассказать. Свете стоит к нам приехать. Здесь её первая школа, она, правда, не сохранилась. Школа была старенькая, деревянная, там же, в школе, была и квартира Светы. Отец её директорствовал у нас, мама работала учительницей, языковедом. Света как-то собиралась приехать в Присно, повидаться с первой учительницей Евой Титовной Точилиной, но так и не приехала. Теперь уже и Ева Титовна умерла. Но мы были бы очень рады встрече с человеком, который учился у нас и стал прекрасным писателем.
Перед нами фотографии из школьной жизни Тамары Анатольевны. Всегда рядом с Томой и Света. Две девочки-подружки. Одна светленькая, беленькая, вторая как смоль чёрненькая. Тамара Анатольевна сомневается, помнит ли Светлана её, соседку по парте. А я думаю, что такого человека забыть невозможно и, пожалуй, Светлана тоже частенько вспоминает свою одноклассницу Томочку Михейкову, теперь уже Тамару Анатольевну Кондратенко.»
«Мы же знали, куда он едет. Ну, взять бы у соседского мальчика учебник физики за десятый класс и хотя бы его пролистать. Он там без шапки ходил. У других его ребят через год все волосы осыпались, а у него, наоборот, шевелюра погуще стала. Никого из них уже нет. Его бригада, семь человек, все умерли. Молодые… Один за одним… Первый умер через три года… Ну, думали, случайность, судьба. За ним второй, третий, четвёртый… Теперь каждый стал ждать, когда он… Вот как они жили! Мой муж умер последним…»
«Трагическое и смешное рядом…
Сидят бабки на скамейках возле дома. Дети бегают. Мы замеряли… семьдесят кюри…
— Откуда дети?
— Из Минска на лето приехали.
— Так у вас же большая радиация!
— Что ты нам расписываешь етую радиацию! Мы её бачили.
— Так её увидеть нельзя!
— Вон, глянь: хата недостроенная стоит, люди кинули и поехали. Страха набрались. А мы вечером пошли и глядим… А она под балкой сидит, етая радиация. Злая-злая и глаза блестят… Чёрная-чёрная…
— Быть не может!
— Вот мы тебе клянёмся. Перекрестимся!
Крестятся, весело крестятся. Смеются то ли над собой, то ли над нами?»
«Я показываю: «какая красивая земля!» Солнце опустилось низко-низко. Осветило лес, поле. Нам на прощание. «Да, — отвечает кто-то из немецкой группы, говорящий по-русски, — красивая, но отравленная». У него в руках — дозиметр. И я понимаю, что этот закат дорог только мне. Это — моя земля».
Эти строки из книги Светланы Алексиевич «Чернобыльская молитва». Написаны они непосредственными свидетелями трагических событий. Читая их, человек не может без содрогания слышать монологи исковерканных людских душ. Нельзя остаться равнодушным к беде, которая сломала судьбы многих. Целое поколение людей овеяно чёрным пеплом. И боль этого поколения — это и наша боль. Ведь жители нашего района, как никто, знают, что такое «Чернобыль».
