11 ноября, свой 85-летний юбилей отметил наш земляк, замечательный человек, ветеран труда Ветковского лесничества, Александр Григорьевич Езерский. Этот удивительный человек 40 лет посвятил лесу и лесному хозяйству. Жизнерадостный, энергичный, с огромным опытом, — он пример честной и справедливой жизни, преданности избранному делу.
Человек живёт, чтобы оставить после себя что-то хорошее. Ветковский лесничий Александр Езерский посадил и вырастил лес и берёзовый сквер, которыми и завтра, и послезавтра будут любоваться наш герой и все ветковчане. Да, нет работы и жизни прекраснее той, что приносят радость людям!
Накануне юбилея мы побывали в гостях у Александра Григорьевича Езерского, в душевной обстановке его дома услышали рассказ о детстве, годах становления, нелёгком профессиональном пути.
— Жили мы в Светиловичах, — делится воспоминаниями Александр Григорьевич. — У меня отец с фронта вернулся, до Берлина дошёл. Служили и отец мой, и брат старший. После войны бедность у нас была, делали оладьи из гнилой картошки, на зубах всё скрипело, ну а что ж сделаешь, есть-то хотелось. Отец поехал на Западную Украину на заработки, привёз домой 3 клунка зерна. Дома сделал тогда деревянную мельницу, на которой мы это зерно потом мололи, муку делали, а мать коржи нам пекла. В те времена на семью полтора килограмма хлеба выдавали, меня отправляли часто очередь за ним занимать. Другой раз придёшь уже чуть живой, а дома разделишь — выходит по маленькому кусочку: у меня ещё было три брата и сестра.
С 1952 по 1957 год я учился в Минске в Белорусском лесотехническом институте имени Кирова. А с 5 августа 1957 года был назначен по распределению лесничим Ветковского лесничества. Изначально меня отправили в Гомельское областное управление, а потом — туда, где не было лесничего. После 25 лет работы на этой должности мне присвоили звание «Лесничий I класса» и подняли зарплату на 25%. На этой должности я и проработал до пенсионного возраста. Никаких перемещений в работе не было, лесничество наше было на хорошем счету. Мы часто занимали первое место среди шести лесничеств Гомельского лесхоза, и нам переходило Почётное знамя.
— Как вы начинали работу лесничим? С какими трудностями столкнулись?
— Когда я только пришёл на работу в 1957 году, техники у нас не было никакой. Было только 6 лошадей — вот и вся техника. Даже лесные пожары мы только с этой техникой и тушили: лошадь запрягали, на двухколёсную тачку прикручивали металлические 200-литровые бочки, воду туда заливали и ехали тушить вёдрами. Позже к вёдрам выдали ещё ручные опрыскиватели. Лет через 10 нам в лесничество уже дали один трактор, не новый, конечно, но работающий. У нас был тракторист хороший, Корнейчук Иван Зенонович, он этот трактор за 2 недели зимой, лёжа в снегу, реанимировал так, что тот ещё 5 лет исправно проработал. К трактору нам и плуг лесной выдали, так что, когда возникал лесной пожар, использовали его для опашки, чтобы пламя не распространялось. У плуга ширина захвата где-то полметра, он как молодняк объедет, дальше берёзовыми ветками огонь сбивали. На маленький пожар нам для тушения человек 5-10 нужно было, если уж крупный, то и всем лесхозом работали. А году в 70-м нам дали и пожарную машину, тогда уже легче было. Посылали на возгорание трактор, он опахивал территорию, а пожарная машина заливала. Потом для лесхоза выделили ГАЗ-53, грузовую машину. А сами мы рейды на лошадях по лесу делали, со мной в компании были 3-4 лесника и объездчик. Лесничество у нас было большое, быстро всё не объедешь: 24 тысячи гектаров, в районе 16 обходов. Конечно, и людей в моём подчинении хватало: 24 лесника и 3 мастера. В том же году лично мне, как лесничему, мотоцикл дали, хороший, с коляской. А к 80-му году от лесничества мне выделили тот старенький ГАЗ-53. Шофёра не было, так я сам за рулём на нём ездил.
Мы же раньше ручной пилой и топором работали. Годам к 70-м только бензопилы у нас появились. У меня в подчинении всегда было 5 лесорубов, которые занимались заготовкой дров, деловой древесины, жердей и других лесных ассортиментов.
— Помните пожар в Тумарине в 2008 году, когда сгорело больше 100 гектаров леса? Может быть, на вашей практике было что-то подобное?
— Бывало у нас и такое. Например, недалеко тут, за Беседью молодняк горел, большой пожар был, гектаров 15 леса сгорело. Буреломы у нас часто были, мы после них потом древесину собирали, обрабатывали и продавали. Году в 1961-1962-м у нас в Ветке буря страшная была, на Фабричной улице даже дом подняло и отбросило на другой переулок километра за 3. Лесу тогда тоже много повалило.
— Что главное в работе лесничего?
— Самое основное в нашей работе — это, конечно, создание леса. Мы боролись за то, чтобы всё выросло. Например, если сосну садишь, то это года 3-4 прополка, чтобы травой не заросло всё. За высокий процент выросшего леса нас, конечно, премировали. А за хорошую работу меня в 1979 году наградили грамотой Верховного Совета.
— А ваше лесное хозяйство наряду с работой по охране и защите леса принимало ли участие в выполнении продовольственной программы? Может быть, держало подсобные хозяйства?
— Деятельность у нас была разнообразная. Мы занимались пчеловодством, содержали более 100 ульев. Занимались грибоварением, для чего построили большой подвал, где складывали грибы, по 200-300 столитровых бочек. Собирали лисички, подосиновики, опята, в основном были маслята и рыжики. Грибоварением у нас занимался Чубковец Василий Михайлович, сейчас он уже пенсионер. Он ездил по деревням, заключал договоры с населением. В каждой деревне нанимал грибовара, который собирал грибы с жителей и отвозил в лесничество. В лесничестве все грибы помещались в подвал, где хранились в деревянных бочках по 50 и 100 литров, в хранилище обычно находилось по 200-300 бочек.
Была у нас в деревнях проблема с кормлением скота, поэтому мы заготавливали ещё хвойную лапку. Зимой с сосен собирались ветки толщиной с карандаш, не больше. На одну машину сгружалось по 2 тонны хвойной лапки, а нужно было по плану собрать 50 тонн. Потом это всё завозили в Калининское лесничество — там был завод по переработке хвойной лапки, где из неё делали хвойную муку.
Ещё мы мётлы заготавливали, шпалы для железной дороги, шишки сушили по тонны 2-3 и заготавливали семена. У нас питомник посадочных семян был в открытом грунте на 40 соток. Все посадки осуществлялись вручную, мечом Колесова.
Александр Григорьевич показывает нам семейный альбом со старыми фотографиями, тепло вспоминает о тех, с кем работал, рассказывает о своих коллегах. А потом вспоминает о том, как в 1986 году размеренная налаженная жизнь района была нарушена. Катастрофа на Чернобыльской АЭС тёмным радиационным облаком, в числе прочих, накрыла ветковские леса. Началось отселение жителей в чистые районы Беларуси, в жизнь вошли непривычные страшные слова: радиация, зона, цезий…
Переселение коснулось и кадров лесничества, а затем вызвало ломку привычных устоев в работе. Да и само ведение лесного хозяйства усложнилось, требовало теперь другого подхода: определение зон загрязнения, накопление древесиной радионуклидов, определение времени нахождения в радиационном лесу тех добровольцев, кто решил не оставлять лес на произвол судьбы. С этой целью на базе Ветковского, Речковского, Закружского, Светиловичского и Покотского лесничеств был создан Ветковский специализированный лесхоз. Основными функциональными обязанностями радиационного лесхоза на первое время являлись охрана и защита леса. Люди из разных населённых пунктов района собирались в лесничествах нового лесхоза для решения задач, не имеющих аналогов в мировой практике лесоводства.
— Конечно, после чернобыльской катастрофы наши леса все были заражённые, процентов 10% только земли было чистой, — вспоминает Александр Григорьевич. — Поэтому все работы по заготовке дров населению были остановлены. Количество работы резко сократилось. Если до Чернобыля мы заготавливали около 16 тысяч кубометров древесины, то после аварии всего в районе — 1 тысячу кубометров. Представляете, в 16 раз уменьшился объём заготовок! Из специфической работы было ещё то, что радиологи у нас всегда древесину проверяли, собирали опилки и измеряли показания своими приборами, чтобы дрова не были опасны, и их можно было реализовывать для населения. После Чернобыля нам от разных совхозов передали около тысячи гектаров земель, потому план по обработке их был очень большой. Нас ещё часто оправляли на тушение лесных пожаров. Тяжело приходилось, тушили всем районом вместе с лесной охраной.
В 1993-м, когда мне исполнилось 60 лет, я вышел на пенсию, но на пенсии меня ещё взяли работать в Ветковский спецлесхоз главным инженером. На этой должности я проработал по 1997 год.
Несмотря на все пережитые трудности, мы видим перед собою счастливого человека. Александр Григорьевич делится с нами секретами счастья — любимые родные места, работа, семья.
— Сейчас семья у меня большая, — рассказывает ветеран. — У нас с Тасенькой трое детей. Старшая дочь Людмила, 1959 года рождения, она у нас биолог по образованию, много лет работала учителем, потом заведующей детсадом, сейчас на пенсии уже. Средняя дочь Елена, 1966 года рождения, экономист. Сын работает ветеринаром. У нас 7 внуков и 6 правнуков. Таисия моя по образованию бухгалтер. 8 марта 1959 года свадьба у нас была, так что вот уж скоро будет 60 лет, как мы с ней вместе.
Тамара УБОЖЕНКО, заместитель директора ГСЛХУ «Ветковский спецлесхоз»
